Наши партнеры

Литература (проза и поэзия)

Убийство в родильном отделении
Автор: Нофель Адалет

Место действия – Степанакерт
Время действия 80-е годы 20 века
Начало повествования – наши дни

Волны, как необузданные кони мчались к берегу и разбиваясь об камни, откатывались назад. Эсмира, наблюдая за этим, перелистывала прошедшие годы. И самое горькое тех дней, казалось теперь сладким. Ведь там, в тех годах остались ее молодость и девичьи грезы.

Было время, когда Эсмира, влюбленная в свои родные Шушу, Агдам и Степанакерт¹, приезжала сюда только в гости, теперь же берег Каспия стал ее адресом. Думами о родном Карабахе жила она в этом городе ветров и не знала, наступит ли день, когда она вернется в родные края. Вот и сегодня взяв за руки своих внуков, она пришла к берегу Каспия.

Дети, шумно играли на песчаном берегу, маленький Шаиг, отделившись от детей, подбежал к ней:

– Бабушка, бабушка, смотри туда, смотри !

Эсмира словно пробудилась ото сна:

– Да, Шаиг. Что случилось?

– Бабушка, посмотри как красиво, словно кто-то картину на небо повесил,- сказал Шаиг указывая пальцем на радугу.

– Да, красиво. Иди поиграй, – отрешенно ответила Эсмира, вспоминая своего младшего сына Уджала, его первый день жизни. Она никогда не забывала тот день…

* * *

Солнце над Степанакертом клонилось к закату, тени на улицах становились все длиннее.

В это время улицы города были полны людьми, город словно оживал.

Гамид вышел с работы и сказав водителю: «Ты поезжай домой, а я прогуляюсь немного»,- начал спускаться по ступенькам. Выйдя со двора, он направился вниз .

Пройдя мимо магазинчика лудильщика Вартана, он повернул направо, чуть поодаль стояли несколько армянских «дыга²» и о чем-то оживленно спорили. Увидев приближающегося Гамида, они замолчали. В это время из ворот вышел мастер – попонщик  Ашот³:

– Гамид-кирва⁴, подойди-ка. Чего это ты пешком?

– Да ничего Ашот, просто захотелось пройтись немного, вот и забрел на вашу улицу, давненько тут не был. Помню, в детстве тут были сплошные сады, вместе с ребятами приходили часто фруктами полакомиться. Потом сюда переселили ваших армян и построили для них дома, вырубив сады⁵.

-Да, кирва, хорошо помню те дни. Нас тогда переселили из Ирана, и ваши мюсюрманы здесь приняли нас с распростертыми объятиями, никогда не забуду этого.

Кирва, зайдем домой, угощу хорошим вином, сын привез из Севана рыбу.

– Ашот, не Севан, а Гёйча⁶

– Кирва, какая разница, Севан, или Гёйча, оба наши.

– Ашот, разница есть. Гёйча – родина моих дедов и название это дали ему мои предки. С каких пор это стало Севаном?

– Кирва, не пойми меня превратно. В последнее время эти мерзавцы немного буянят, хотят вроде объединиться с Арменией, и вы, поэтому сердитесь. Кирва, да буду я жертвой твоих детей, я всего лишь неграмотный и необразованный мастер попонщик и слово Севан употребил так, походя.

Гамид размышлял всю дорогу, почему Ашот так говорил. Ведь раньше этот сукин сын даже не здоровался с ним. Что же случилось теперь? Неужто они боятся меня, моей должности?

Будучи в этих раздумьях, Гамид не заметил, как дошел до дверей своей квартиры. Нажал на звонок, дверь открыла соседская дочь.

Гамид:
– А где тетя Эсмира?

Не успел снять обувь, как из комнаты донесся встревоженный голос жены:

– Гамид, ай Гамид, быстрей вызови врача, мне плохо.

В это время из комнаты вышла соседка Тюказ ханум:

– Сынок, ее надо в больницу, роды начались, ребенок может погибнуть!

Гамид, спокойно подняв трубку, позвонил в больницу, минут через 10 машина подъехала и жену увезли в роддом. Наступила полночь, Гамид все еще расхаживал у дверей больницы. Вдруг вышла медсестра и подошла к Гамиду:

– Мюаллим, «глазам свет», у вас родился сын.

– Как себя чувствует Эсмира?

– Она тоже хорошо себя чувствует. Вы уже идите домой. Завтра придете.

Радостный Гамид отправился домой. Он был очень рад, Всевышний не дал ему братьев и сестер, зато подарил троих сыновей. Как же не радоваться.

* * *

Наступило утро, город только прогревался, небо заволокло тучами и застучал дождь. Такие дожди здесь были обычным явлением и вскоре погода прояснилась и солнце вновь залило своим светом все вокруг. Наблюдавшая за этим Эсмира, вдруг услышала голос медсестры армянки-Зайки, только-только устроившейся на работу :

-Эсмира ханум⁷, несу вам ребенка, время кормить.

С помощью Зайки, Эсмира поднялась с кровати и начала кормить грудью ребенка. Она внимательно разглядывала младенца, Боже как же он был похож на нее, оторвав взгляд от него, Эсмира посмотрела в окно и увидела радугу. На ее лице была безмятежная улыбка, все было прекрасным в это утро; город, солнце, радуга, ребенок, люди …все-все.

У ребенка на руке была бирка с именем и тут она вспомнила, что сегодня необходимо дать имя ребенку:

«Надо дождаться, пока придет Гамид и мы придумаем ему хорошее имя»,- подумала счастливая мать.

Послышался нежный голос Зайки:

-Ханум, дайте ребенка, хватит, врач не разрешает в первые дни, долгое пребывание его с матерью.

Мать протянула руки и отдала дитя медсестре, которая пройдя в соседнюю комнату уложила его в одну из свободных кроваток.

Зайка была медсестрой, устроившейся тут на работу на днях. Ее интерес к хирургическому отделению был вовсе не случайным. Это было задание ее отца, члена секретного армянского комитета. Смысл задания был в том, чтобы она, получив доступ к этому отделению роддома, отравляла химическими препаратами неармянских новорожденных, в основном тюрков. Несомненно, Зайка справилась бы с этой задачей, ведь, по словам отца, ее мать, долгие годы работая в этом же роддоме, отправила на тот свет многих тюркских детей. Теперь Зайке предстояло продолжить дело матери.

Пришло время снова кормить ребенка, и Зайка, взяв ребенка, направилась в палату к Эсмире, в это же время другая медсестра несла другого новорожденного в соседнюю палату, где лежала Айкануш⁸.

Эсмира взяв на руки младенца и присмотревшись:

– Зайка, это не мой ребенок!

– Не может этого быть, сейчас проверю, – ответила Зайка и прошла в комнату, где были кроватки новорожденных.

Между тем ребенок в руках у Эсмиры плакал и она, не дожидаясь возвращения Зайки, начала кормить грудью этого ребенка. Младенец с жадностью припав к груди успокоился. Не прошло и минуты как с коридора донесся истошный крик:

– Унеси этого турецкого щенка отсюда. Где мой ребенок?

Услышав эти слова, Эсмира с дитем в руках выбежала в коридор. Кричала та самая Айкануш, родившая сына в тот же день, что и Эсмира.

– Твой ребенок у меня, сестра, – сказала Эсмира, подходя к Айкануш.

Айкануш подняла свои глаза, полные смертельного страха и сказала:

– Клянусь верой, я не давала молоко твоему сыну. Умоляю тебя, скажи правду, ты накормила моего малыша своим молоком?

– Да, накормила. Он ведь плакал, ничего страшного.

Услышавшая это Айкануш, бросила ребенка в объятия Зайки и словно произошла большая трагедия побежала в палату с плачем. Обращаясь к Зайке:

– Унеси его, он проклят для меня, он выпил тюркское молоко. Несчастный мой малыш! Если Роберт узнает об этом, он пристрелит и меня и тебя и этого щенка, выпившего собачье молоко.

Зайка всерьез отнеслась к словам Айкануш. Ведь еще в детстве каждый день ей на ушко мать шептала, что тюрки – ее враги⁹. Она, молча, уложила ребенка в палату и вышла оттуда.

Между тем, Айкануш никак не могла успокоиться. Появление Зайки вновь разозлило ее, она бросилась на нее, схватила за волосы с криком:

– Я тебя задушу, ты погубила моего малыша.

Но Зайка была не из слабых и, отдернув ее, оттолкнула и бросила Айкануш на кровать. Почувствовав силу Зайки и поняв,что физически не справится с ней, Айкануш прибегла к хитрости:

– Не упрекай меня, сестра. По твоей вине этот щенок пил проклятое тюркское молоко. Сколько бы теперь я его не воспитывала бы, едва ли из него вырастет Роберт. Мой Роберт только прошлой ночью в Мартакерте выкрал и заживо сжег трех тюркских детей.

У Айкануш не оставалось иного выхода, она понимала, что все равно Роберту скажут, что его сын был вскормлен тюркским молоком, и он выведет их за город и где-нибудь в лесу без шума прикончит и ее и ребенка. Единственный выход – самой убить своего ребенка. Но как же это сделать, ведь ребенок ее родной из плоти ее. Пришла к решению попросить помощи у Зайки. Айкануш знала, что она состоит в секретном армянском комитете и знала что она также сильно ненавидит тюрков. Но позже она отказалась от этой идеи, ее глаза заблестели злобой.

* * *

Был час ночи, Зайка сидела и беседовала с дежурным врачом Сурайей. Пойдя на кухню за чаем и вернувшись, Зайка обнаружила, что Сурайя заснула. Она приподняла полусонную Сурайю и отвела ее в одну из палат, уложила на кровать, сама же поспешила в хирургическое отделение, там ее ждал молодой врач-азербайджанец Фазиль. Именно через него, войдя в доверие, Зайка и намеревалась получить доступ к препаратам. Они вошли в кабинет и закрыли дверь.

Рано утром, Зайка вернулась в родильное отделение, врача Сурайи там не было. А из комнаты новорожденных доносились крики и плач. У входа в палату она встретилась с разгневанной Сурайей:

– Стерва, что ты наделала? Кто ответит за эту мерзость? Где была? Или ты в сговоре с Айкануш?

Зайка, оттолкнув Сурайю, вошла в палату. Посреди комнаты на белой простыне лежал посиневший уже младенец, а над ним рыдала Эсмира:

– Я сама виновата,- всхлипывая, приговаривала она.

Зайка сразу поняла, кто убила младенца… Айкануш, молча, стояла у стены.

Чуть спустя пришел главврач и распорядился, чтоб всех младенцев унесли в другую палату.

Сурайя, поддерживая Эсмиру за плечи, с дрожащими губами приговаривала:

– Подумать только на что способны эти «хаясызы¹⁰»!?

* * *

Солнце медленно клонилось закату, сумерки спускались на Каспий. Дети шумно толпились у машины, рассаживаясь по местам. Маленький внучок, Шаиг вглядывался в скорбные глаза бабушки, словно пытаясь прочесть в них то, о чем она думала.

Оригинал
Копия
Скриншот

Вернуться

Комментарии